Психогенные аритмии.
Состояния мучительного, тягостного страха смерти неизбежно сопровождают разнообразные расстройства сердечного ритма (независимо от того, развиваются ли они психогенно или на фоне структурных изменений миокарда и проводящей системы сердца). Возможность экстракардиального генеза тахикардии отмечена еще J.N. Corvisart (1811) в трактате о болезнях сердца. Прямая связь сердечного ритма и настроения, «тихая, но прочная гармония» которых является в норме важнейшим условием чувства соматического благополучия [Braun L., 1925], убедительно иллюстрируется клинической картиной ипохондрических расстройств, где «страх заставляет сердце биться крайне быстро и бурно» [Hecker Е., 1894] даже при полном отсутствии какой-либо сердечно-сосудистой патологии.
Любое нарушение привычного, оптимального для данного индивида сердечного ритма (кратковременное или продолжительное, возникающее внезапно без всяких предвестников или рецидивирующее с определенной периодичностью) неминуемо вызывает у больного страх смерти. Даже нормализация резко учащенного сердечного ритма с витальным страхом смерти от «разрыва сердца» становится причиной еще более панического состояния больных, если предшествующая тахикардия продолжалась несколько часов или дней, т.е была достаточно длительна и приобрела уже характер патологического стереотипа.
Лечащему врачу, не без раздражения «отмахивающемуся» подчас от так называемых функциональных жалоб при отсутствии патологических изменений на электрокардиограмме, стоило бы, наверное, хотя бы раз оказаться в роли больного, сердце которого то «трепещет» или даже «кувыркается», то «щемит» и «замирает», а пульс как бы «пропадает» иногда на 30-40 минут. Чувство угрожающей, но еще не свершившейся катастрофы сменяется при этом впечатлением уже наступившего конца, ощущением остановки сердца («нет его!»...). В основу ипохондрических страхов и представлений, определяющих все поведение больного, может ложиться, наконец, и непривычное для него урежение сердечных сокращений («и боли никакой нет, но сердце бьется все реже - слабеет сердце, и воздуха уже не хватает!»).
Физиологически обусловленный страх смерти, вызванный резким изменением сенестезии, усугубляет тяжесть расстройств сердечного ритма и препятствует купированию последних. Так пароксизм суправентрикулярной тахикардии, развившийся у больного дома или на производстве, не снимается подчас внутривенным вливанием патентованных антиаритмических средств, но прекращается, как только больной почувствует себя в безопасности (в процессе транспортировки в машине скорой помощи, при поступлении в приемное отделение больницы или иногда в лифте, поднимающем пациента в блок интенсивной терапии). Мощное психотерапевтическое действие самого факта госпитализации обусловливает возможность полного прекращения таких приступов в течение всего периода пребывания в стационаре (и соответственно возобновление их накануне или в первый же день после выписки). Аналогичный механизм лежит в основе аритмий и кардиалгий, возникающих у больных в стационаре в вечерние часы или в воскресные и праздничные дни (т.е. в отсутствие лечащего врача). В присутствии врачей, когда «помощь рядом», этот страх больные почти не проявляют и терапевты обычно не констатируют.
Жалобы на приступы сердцебиений не только при физическом усилии и малейшем волнении, но и в покое (в соответствии с имеющимися у многих больных суточными колебаниями самочувствия и при наплывах мыслей тревожно-депрессивного содержания)- один из почти непременных компонентов ипохондрических расстройств в клинике невротических и псевдоневротических состояний. Особенно характерны приступы сердцебиений по утрам (в момент пробуждения), при засыпании и нередко по ночам (в связи с бессонницей или поверхностным, прерывистым и тревожным сном), а также («до холодного пота») при любой неожиданности и испуге. Крайне тягостную и мучительную синусовую (а иногда даже пароксизмальную) тахикардию со страхом смерти, резко выраженной ипохондрической окраской и учащением сердечных сокращений до 140-160 в 1 минуту вызывает подчас у этих больных одно лишь упоминание о стенокардии или инфаркте миокарда. Приступы пароксизмальной суправентрикулярной тахикардии центрального происхождения встречаются преимущественно у вегетативно лабильных лиц астенического телосложения и провоцируются эмоциональным стрессом, физической нагрузкой и расстройствами пищеварения. Пароксизмы синусовой и суправентрикулярной (значительно реже желудочковой) тахикардии издавна рассматривают как возможные соматические проявления и эквиваленты депрессивной фазы циклотимии [Каннабих Ю.В., 1914; Хорошко В.К., 1943; Brаutigam W., 1969].
Вместе с тем почти у половины больных с клинической картиной неврастении ощущение сердцебиений не сопровождается какими-либо объективными изменениями электрокардиограммы и пульса (скорости, величины и напряжения пульсовой волны). Согласно концепции центрального кардиосоматического сопряжения, активность сердечной мышцы в значительной мере отражает состояние всей скелетной мускулатуры; иными словами, сердечный ритм представляет собой наиболее наглядный показатель соматической активности [Оbrist Р.А., 1976]. Выраженным эмоциональным реакциям стенического характера (с преобладанием симпатических влияний) сопутствует обычно чувство сердцебиения (с объективно регистрируемой синусовой тахикардией) в сочетании с тремором пальцев рук и потребностью в непрерывных движениях. Эмоциям астенического типа (с доминированием парасимпатических влияний) свойственна скорее синусовая брадикардия, зачастую воспринимаемая больными как сердцебиение. Подобные состояния с абсолютной или относительной для данного больного брадикардией и жалобами на резкое сердцебиение не столь уже редки в широкой врачебной практике, но довольно скептически расцениваются терапевтами как явления совершенно несовместимые.
Даже чисто субъективное восприятие учащенного и усиленного сердцебиения (не подтверждаемое объективно ни твердым и напряженным пульсом, ни тахикардией) оказывается, однако, необыкновенно мучительным для больного. Приступы же пароксизмальной тахикардии (с ощущением «взрыва» в левой половине грудной клетки и острым, неописуемым страхом смерти от разрыва или остановки сердца, которое вот-вот, кажется, выскочит, вырвется из груди) представляют собой, без сомнения, одно из наиболее ярких и наиболее драматизированных ощущений больного с тревожной депрессией («сердце бьется, трепыхается, как рыба на берегу, и это так страшно, что хочется прижать его, чтобы не выскочило, а в голове только одна мысль: уж не конец ли? Или даже просто - конец!»). Больные утверждают нередко, что слышат стук своего сердца через подушку или матрац, что от этого сердцебиения даже кровать дрожит, а «журнал в руках пульсирует». У ряда больных возникает при этом (а иногда и как бы само по себе на высоте аффективного состояния или при бессоннице) неприятное «до дурноты» чувство «ненормальной» пульсации не только в сердце, но и в висках, в горле, под левой лопаткой, в ладонях, в эпигастральной области, а подчас и во всем теле. Нередки также жалобы на болезненные (чаще всего ноющие) ощущения «по ходу сосудов» (как магистральных, так и периферических). Подобное состояние (возникшее на фоне «внезапного и почти непостижимого потрясения», как «буря, поднявшаяся в крови и мгновенно овладевшая всем телом») красочно описывает Ж.-Ж. Руссо в своей «Исповеди»: «Артерии мои стали пульсировать с такой ужасной силой, что я не только чувствовал их биение, но даже слышал его, особенно биение сонных артерий».
Изложение подобных жалоб становится порой весьма напряженным и даже немного театрализованным: в груди «то как рыба на крючке бьется, то как ручеек плещется вверху, то как горячие капли сверху в сердце капают и жгут его» («и никакого страха смерти здесь нет, так как боишься того, что еще не пришло, а здесь смерть уже не рядом с тобой, а в тебе сидит, и ты чувствуешь, знаешь, что это уже конец, что ты уже умираешь»...). Кардиалгии и приступы резкой тахикардии сопровождаются в ряде случаев ощущениями озноба («будто внутренняя дрожь бьет»), прилива крови к голове и шее или жара во всем теле, похолодания и онемения конечностей («точно вся кровь из них уходит»), невозможности полного вдоха и нехватки воздуха (вплоть до страха смерти от удушья), принимая характер развернутой панической атаки.
О функциональном генезе жалоб больного свидетельствует, как правило, выявление на электрокардиограмме дыхательной аритмии. Особые диагностические трудности представляют, однако, преждевременные сокращения всего сердца или его отделов вследствие дополнительного возбуждения миокарда. Различные нарушения сердечного ритма нередко встречаются, как известно, у практически здоровых людей. Так, при однократной регистрации электрокардиограммы желудочковые экстрасистолы констатируют у 1,43% летного состава, а суправентрикулярные - у 0,9%; при длительном мониторном наблюдении эти расстройства сердечного ритма (а подчас и бигеминию) определяют соответственно уже у 31 и 29% обследованных; при максимальной физической нагрузке всевозможные аритмии (чаще желудочкового происхождения) обнаруживают у 33,8% из 1043 практически здоровых лиц [Dietz А., Walter J., 1974]. Нарушения сердечного ритма, возникающие при отсутствии врожденных или приобретенных заболеваний миокарда и проводящей системы, связаны чаще всего с изменением функционального состояния гипоталамической области (входящей в рецепторную дугу рефлексов, определяющих деятельность сердца), причем клинические проявления острых аритмий при органическом поражении гипоталамической области и корково-подкорковой диссоциации вследствие аффективных перегрузок по существу идентичны.
Развитие желудочковой экстрасистолии может провоцироваться уже самой регистрацией электрокардиограммы или эхокардиограммы, а точнее, страхом многих больных перед этим обследованием. Описано, например, возникновение желудочковых экстрасистол только под влиянием тревожных мыслей больных о том, что якобы «ток проходит через тело», с нормализацией сердечного ритма после разъяснительной беседы [Дехтярь Г.Я., 1972]. Появление данной аритмии при отсутствии клинических и электрокардиографических признаков поражения миокарда обычно расценивают поэтому как признак несомненных вегетативных нарушений. Психогенные экстракардиальные экстрасистолы, возникающие «под влиянием угнетающих душу чувств» в связи с определенным состоянием высшей нервной деятельности [Плетнев Д.Д., 1936], - чаще желудочковые (единичные, множественные или в виде аллоритмии), реже предсердные (а иногда и чередование желудочковых или атриовентрикулярных с предсердными) - отмечаются обычно в начальной стадии депрессии и прекращаются по выходе из нее. Больные, однако, приписывают этим нарушениям столь большое значение, что помнят и говорят только о сердце; наличие депрессии обычно выявляется в таких случаях лишь при достаточно квалифицированном и целенаправленном опросе.
В большинстве случаев экстрасистолия возникает преимущественно или только по утрам в соответствии с суточными аффективными колебаниями, при пробуждении («когда поймешь, что день не сулит ничего хорошего») или по пути на работу («от которой в условиях конфликтной ситуации особой радости не ждешь») и прекращается при эмоциональном подъеме и «смене обстановки», в выходные дни или во время отпуска, а также на фоне приема небольших доз антидепрессантов. И поскольку именно определенная периодичность, эпизодичность соматических расстройств служит основным условием образования и фиксации болезненных ощущений в прекордиальной области, внезапное изменение сердечного ритма при экстрасистолии, ощущения перебоев и замирания, неожиданных толчков в грудной полости (в момент самой экстрасистолы), кратковременной остановки сердца нередко с легким головокружением (при компенсаторной паузе) и резких ударов в груди с приливом крови к голове (в результате более сильного сокращения желудочков после компенсаторной паузы) действительно вызывает у этих больных чрезвычайную тревогу.
Нередкие нарушения сердечного ритма, отчетливо выявляемые при электрокардиографическом исследовании, крайне затрудняют своевременное распознавание психосоматических расстройств даже для опытных кардиологов, не имеющих должного опыта в диагностике депрессивных состояний. Часть таких больных неоднократно стационируется в кардиологические (и даже реаниматологические) отделения по поводу пароксизмов предсердной (изредка атриовентрикулярной и в единичных случаях желудочковой) тахикардии, возникающих первоначально на высоте тревожно-ипохондрического состояния, а в дальнейшем и при одной мысли о смерти и болезни. Экстракардиальные, нестойкие пароксизмальные расстройства сердечного ритма развиваются, как правило, при определенной глубине депрессии (преимущественно в начальных ее стадиях), исчезая при нарастании последней или нормализации аффективного статуса больного. Лабильность аффективного состояния обусловливает рецидивы подобных нарушений.
Отсутствие каких-либо структурных патологических процессов в миокарде и признаков сердечной декомпенсации, транзиторный (в соответствии с колебаниями аффективного статуса больного) характер аритмий без прогрессирующих органических изменений, известная стереотипность приступов, возникающих по типу клише при определенных аффектогенных (связанных со страхом смерти от поражения сердца) ситуациях, и, наконец, несомненное терапевтическое действие транквилизаторов и антидепрессантов свидетельствуют о функциональной природе этих пароксизмов. Недооценка психогенных факторов в развитии функциональных нарушений сердечного ритма обусловливает неадекватную терапию подобных состояний. Недостаточная эффективность обычного арсенала антиаритмических средств лишь еще больше убеждает больного в тяжести и неизлечимости его страдания и становится поводом для повторных диагностических исследований.
Источник: Психосоматические расстройства: руководство для врачей / В.Д. Тополянский, М.В. Струковская. - 3-е изд., перераб. и доп. - Москва: ГЭОТАР-Медиа, 2021.
Любое нарушение привычного, оптимального для данного индивида сердечного ритма (кратковременное или продолжительное, возникающее внезапно без всяких предвестников или рецидивирующее с определенной периодичностью) неминуемо вызывает у больного страх смерти. Даже нормализация резко учащенного сердечного ритма с витальным страхом смерти от «разрыва сердца» становится причиной еще более панического состояния больных, если предшествующая тахикардия продолжалась несколько часов или дней, т.е была достаточно длительна и приобрела уже характер патологического стереотипа.
Лечащему врачу, не без раздражения «отмахивающемуся» подчас от так называемых функциональных жалоб при отсутствии патологических изменений на электрокардиограмме, стоило бы, наверное, хотя бы раз оказаться в роли больного, сердце которого то «трепещет» или даже «кувыркается», то «щемит» и «замирает», а пульс как бы «пропадает» иногда на 30-40 минут. Чувство угрожающей, но еще не свершившейся катастрофы сменяется при этом впечатлением уже наступившего конца, ощущением остановки сердца («нет его!»...). В основу ипохондрических страхов и представлений, определяющих все поведение больного, может ложиться, наконец, и непривычное для него урежение сердечных сокращений («и боли никакой нет, но сердце бьется все реже - слабеет сердце, и воздуха уже не хватает!»).
Физиологически обусловленный страх смерти, вызванный резким изменением сенестезии, усугубляет тяжесть расстройств сердечного ритма и препятствует купированию последних. Так пароксизм суправентрикулярной тахикардии, развившийся у больного дома или на производстве, не снимается подчас внутривенным вливанием патентованных антиаритмических средств, но прекращается, как только больной почувствует себя в безопасности (в процессе транспортировки в машине скорой помощи, при поступлении в приемное отделение больницы или иногда в лифте, поднимающем пациента в блок интенсивной терапии). Мощное психотерапевтическое действие самого факта госпитализации обусловливает возможность полного прекращения таких приступов в течение всего периода пребывания в стационаре (и соответственно возобновление их накануне или в первый же день после выписки). Аналогичный механизм лежит в основе аритмий и кардиалгий, возникающих у больных в стационаре в вечерние часы или в воскресные и праздничные дни (т.е. в отсутствие лечащего врача). В присутствии врачей, когда «помощь рядом», этот страх больные почти не проявляют и терапевты обычно не констатируют.
Жалобы на приступы сердцебиений не только при физическом усилии и малейшем волнении, но и в покое (в соответствии с имеющимися у многих больных суточными колебаниями самочувствия и при наплывах мыслей тревожно-депрессивного содержания)- один из почти непременных компонентов ипохондрических расстройств в клинике невротических и псевдоневротических состояний. Особенно характерны приступы сердцебиений по утрам (в момент пробуждения), при засыпании и нередко по ночам (в связи с бессонницей или поверхностным, прерывистым и тревожным сном), а также («до холодного пота») при любой неожиданности и испуге. Крайне тягостную и мучительную синусовую (а иногда даже пароксизмальную) тахикардию со страхом смерти, резко выраженной ипохондрической окраской и учащением сердечных сокращений до 140-160 в 1 минуту вызывает подчас у этих больных одно лишь упоминание о стенокардии или инфаркте миокарда. Приступы пароксизмальной суправентрикулярной тахикардии центрального происхождения встречаются преимущественно у вегетативно лабильных лиц астенического телосложения и провоцируются эмоциональным стрессом, физической нагрузкой и расстройствами пищеварения. Пароксизмы синусовой и суправентрикулярной (значительно реже желудочковой) тахикардии издавна рассматривают как возможные соматические проявления и эквиваленты депрессивной фазы циклотимии [Каннабих Ю.В., 1914; Хорошко В.К., 1943; Brаutigam W., 1969].
Вместе с тем почти у половины больных с клинической картиной неврастении ощущение сердцебиений не сопровождается какими-либо объективными изменениями электрокардиограммы и пульса (скорости, величины и напряжения пульсовой волны). Согласно концепции центрального кардиосоматического сопряжения, активность сердечной мышцы в значительной мере отражает состояние всей скелетной мускулатуры; иными словами, сердечный ритм представляет собой наиболее наглядный показатель соматической активности [Оbrist Р.А., 1976]. Выраженным эмоциональным реакциям стенического характера (с преобладанием симпатических влияний) сопутствует обычно чувство сердцебиения (с объективно регистрируемой синусовой тахикардией) в сочетании с тремором пальцев рук и потребностью в непрерывных движениях. Эмоциям астенического типа (с доминированием парасимпатических влияний) свойственна скорее синусовая брадикардия, зачастую воспринимаемая больными как сердцебиение. Подобные состояния с абсолютной или относительной для данного больного брадикардией и жалобами на резкое сердцебиение не столь уже редки в широкой врачебной практике, но довольно скептически расцениваются терапевтами как явления совершенно несовместимые.
Даже чисто субъективное восприятие учащенного и усиленного сердцебиения (не подтверждаемое объективно ни твердым и напряженным пульсом, ни тахикардией) оказывается, однако, необыкновенно мучительным для больного. Приступы же пароксизмальной тахикардии (с ощущением «взрыва» в левой половине грудной клетки и острым, неописуемым страхом смерти от разрыва или остановки сердца, которое вот-вот, кажется, выскочит, вырвется из груди) представляют собой, без сомнения, одно из наиболее ярких и наиболее драматизированных ощущений больного с тревожной депрессией («сердце бьется, трепыхается, как рыба на берегу, и это так страшно, что хочется прижать его, чтобы не выскочило, а в голове только одна мысль: уж не конец ли? Или даже просто - конец!»). Больные утверждают нередко, что слышат стук своего сердца через подушку или матрац, что от этого сердцебиения даже кровать дрожит, а «журнал в руках пульсирует». У ряда больных возникает при этом (а иногда и как бы само по себе на высоте аффективного состояния или при бессоннице) неприятное «до дурноты» чувство «ненормальной» пульсации не только в сердце, но и в висках, в горле, под левой лопаткой, в ладонях, в эпигастральной области, а подчас и во всем теле. Нередки также жалобы на болезненные (чаще всего ноющие) ощущения «по ходу сосудов» (как магистральных, так и периферических). Подобное состояние (возникшее на фоне «внезапного и почти непостижимого потрясения», как «буря, поднявшаяся в крови и мгновенно овладевшая всем телом») красочно описывает Ж.-Ж. Руссо в своей «Исповеди»: «Артерии мои стали пульсировать с такой ужасной силой, что я не только чувствовал их биение, но даже слышал его, особенно биение сонных артерий».
Изложение подобных жалоб становится порой весьма напряженным и даже немного театрализованным: в груди «то как рыба на крючке бьется, то как ручеек плещется вверху, то как горячие капли сверху в сердце капают и жгут его» («и никакого страха смерти здесь нет, так как боишься того, что еще не пришло, а здесь смерть уже не рядом с тобой, а в тебе сидит, и ты чувствуешь, знаешь, что это уже конец, что ты уже умираешь»...). Кардиалгии и приступы резкой тахикардии сопровождаются в ряде случаев ощущениями озноба («будто внутренняя дрожь бьет»), прилива крови к голове и шее или жара во всем теле, похолодания и онемения конечностей («точно вся кровь из них уходит»), невозможности полного вдоха и нехватки воздуха (вплоть до страха смерти от удушья), принимая характер развернутой панической атаки.
О функциональном генезе жалоб больного свидетельствует, как правило, выявление на электрокардиограмме дыхательной аритмии. Особые диагностические трудности представляют, однако, преждевременные сокращения всего сердца или его отделов вследствие дополнительного возбуждения миокарда. Различные нарушения сердечного ритма нередко встречаются, как известно, у практически здоровых людей. Так, при однократной регистрации электрокардиограммы желудочковые экстрасистолы констатируют у 1,43% летного состава, а суправентрикулярные - у 0,9%; при длительном мониторном наблюдении эти расстройства сердечного ритма (а подчас и бигеминию) определяют соответственно уже у 31 и 29% обследованных; при максимальной физической нагрузке всевозможные аритмии (чаще желудочкового происхождения) обнаруживают у 33,8% из 1043 практически здоровых лиц [Dietz А., Walter J., 1974]. Нарушения сердечного ритма, возникающие при отсутствии врожденных или приобретенных заболеваний миокарда и проводящей системы, связаны чаще всего с изменением функционального состояния гипоталамической области (входящей в рецепторную дугу рефлексов, определяющих деятельность сердца), причем клинические проявления острых аритмий при органическом поражении гипоталамической области и корково-подкорковой диссоциации вследствие аффективных перегрузок по существу идентичны.
Развитие желудочковой экстрасистолии может провоцироваться уже самой регистрацией электрокардиограммы или эхокардиограммы, а точнее, страхом многих больных перед этим обследованием. Описано, например, возникновение желудочковых экстрасистол только под влиянием тревожных мыслей больных о том, что якобы «ток проходит через тело», с нормализацией сердечного ритма после разъяснительной беседы [Дехтярь Г.Я., 1972]. Появление данной аритмии при отсутствии клинических и электрокардиографических признаков поражения миокарда обычно расценивают поэтому как признак несомненных вегетативных нарушений. Психогенные экстракардиальные экстрасистолы, возникающие «под влиянием угнетающих душу чувств» в связи с определенным состоянием высшей нервной деятельности [Плетнев Д.Д., 1936], - чаще желудочковые (единичные, множественные или в виде аллоритмии), реже предсердные (а иногда и чередование желудочковых или атриовентрикулярных с предсердными) - отмечаются обычно в начальной стадии депрессии и прекращаются по выходе из нее. Больные, однако, приписывают этим нарушениям столь большое значение, что помнят и говорят только о сердце; наличие депрессии обычно выявляется в таких случаях лишь при достаточно квалифицированном и целенаправленном опросе.
В большинстве случаев экстрасистолия возникает преимущественно или только по утрам в соответствии с суточными аффективными колебаниями, при пробуждении («когда поймешь, что день не сулит ничего хорошего») или по пути на работу («от которой в условиях конфликтной ситуации особой радости не ждешь») и прекращается при эмоциональном подъеме и «смене обстановки», в выходные дни или во время отпуска, а также на фоне приема небольших доз антидепрессантов. И поскольку именно определенная периодичность, эпизодичность соматических расстройств служит основным условием образования и фиксации болезненных ощущений в прекордиальной области, внезапное изменение сердечного ритма при экстрасистолии, ощущения перебоев и замирания, неожиданных толчков в грудной полости (в момент самой экстрасистолы), кратковременной остановки сердца нередко с легким головокружением (при компенсаторной паузе) и резких ударов в груди с приливом крови к голове (в результате более сильного сокращения желудочков после компенсаторной паузы) действительно вызывает у этих больных чрезвычайную тревогу.
Нередкие нарушения сердечного ритма, отчетливо выявляемые при электрокардиографическом исследовании, крайне затрудняют своевременное распознавание психосоматических расстройств даже для опытных кардиологов, не имеющих должного опыта в диагностике депрессивных состояний. Часть таких больных неоднократно стационируется в кардиологические (и даже реаниматологические) отделения по поводу пароксизмов предсердной (изредка атриовентрикулярной и в единичных случаях желудочковой) тахикардии, возникающих первоначально на высоте тревожно-ипохондрического состояния, а в дальнейшем и при одной мысли о смерти и болезни. Экстракардиальные, нестойкие пароксизмальные расстройства сердечного ритма развиваются, как правило, при определенной глубине депрессии (преимущественно в начальных ее стадиях), исчезая при нарастании последней или нормализации аффективного статуса больного. Лабильность аффективного состояния обусловливает рецидивы подобных нарушений.
Отсутствие каких-либо структурных патологических процессов в миокарде и признаков сердечной декомпенсации, транзиторный (в соответствии с колебаниями аффективного статуса больного) характер аритмий без прогрессирующих органических изменений, известная стереотипность приступов, возникающих по типу клише при определенных аффектогенных (связанных со страхом смерти от поражения сердца) ситуациях, и, наконец, несомненное терапевтическое действие транквилизаторов и антидепрессантов свидетельствуют о функциональной природе этих пароксизмов. Недооценка психогенных факторов в развитии функциональных нарушений сердечного ритма обусловливает неадекватную терапию подобных состояний. Недостаточная эффективность обычного арсенала антиаритмических средств лишь еще больше убеждает больного в тяжести и неизлечимости его страдания и становится поводом для повторных диагностических исследований.
Источник: Психосоматические расстройства: руководство для врачей / В.Д. Тополянский, М.В. Струковская. - 3-е изд., перераб. и доп. - Москва: ГЭОТАР-Медиа, 2021.
08.05.2021 | 13:05:46